20 июня 2025 года Второй Западный окружной военный суд в Белгороде приговорил волонтерку Надин Гейслер к 22 годам лишения свободы в колонии общего режима и штрафу в размере 320 000 рублей по обвинениям в государственной измене, содействии терроризму и публичных призывах против безопасности РФ. В основу всех трех уголовных дел лег один эпизод – пост в Инстаграмме, причастность к которому обвиняемой следствие не стало даже доказывать, говорит ее защита.
Обвинение запрашивало для Надин Гейслер 27 лет лишения свободы. Суд "учел смягчающие обстоятельства" и назначил 22 года. Это самый жестокий приговор, вынесенный женщине за ненасильственное преступление.
– Других сроков сейчас от таких составов мы и не ожидаем. Три состава – это публичные призывы к деятельности против безопасности Российской Федерации, финансирование терроризма и государственная измена – уже указывают на то, что маленького срока не будет. Естественно, вся практика последних лет указывает на то, что никакого оправдательного приговора в таких делах не бывает, – комментирует координатор защиты Гейслер, юрист Алексей Прянишников.
Надин Гейслер (настоящее имя – Надежда Россинская)–лидер "Армии красоток", женского волонтерского движения, которое возникло в Белгороде после начала войны с Украиной. "Красотки" собирали гуманитарную помощь для украинцев, пострадавших от военных действий, спасали животных, занимались эвакуацией украинских беженцев – что важно, на территорию Украины, не оккупированную российской армией.
Надин задержали в феврале 2024 года в Белгороде при возвращении из Грузии. Ее обвинили в госизмене и финансировании терроризма, предъявив пост в Instagram с призывом жертвовать в поддержку украинского батальона "Азов", который в России признан террористической организацией. Однако аккаунт, с которого сделан пост, не принадлежит Гейслер, она им не управляет, утверждает защита. Волонтерка не признала вину.
После задержания Надин ее соратницы прекратили деятельность, с тех пор аккаунты "Армии Красоток" в социальных сетях не обновляются.
"Для нее волонтерство не работа, а миссия"
Журналист Антон Стариков познакомился с Надин в Грузии, они подружились.
– Для нее волонтерство не работа, а миссия. Это самое подходящее слово, наверное, чтобы описать ее отношение к тому, чем она занималась. До войны она была зооволонтером в Белгороде, лечила и выхаживала кошек и собак, – рассказывает Антон.
По словам друзей Надин, одна знакомая попросила ее помочь забрать маму с оккупированных территорий, и она включилась в эту историю по полной, в итоге вывезла семь человек и двух собак, они потом ютились все в ее однокомнатной квартире в Белгороде.
– Каждого из этих беженцев она вывозила, как будто кого-то своего вывозит, близкого. Спала урывками, по нескольку часов, когда придется. В три или в четыре утра могла по телефону разговаривать, кого-то консультируя. Один телефон разряжается от постоянных звонков, она ставит его на зарядку и берет другой. На кухне в Грузии у нее ватман висел, весь в стикерах, с какими-то текущими задачами. Одним подгузники, другим лекарства, третьим еще что-то. Эти стикеры каждый день менялись, – рассказывает Антон. – У нее, конечно, просто потрясающая работоспособность. И при этом она очень скромный в быту человек, она публиковала посты, чтобы собрать ей денег на аренду квартиры, оставляла себе немного на еду.
К Надин постоянно обращались за помощью. В Белгороде у нее был склад с гуманитаркой, ее деятельностью интересовались силовики, которые не раз туда приходили. Кроме того, были конфликты с белгородскими Z-волонтерами, говорят ее знакомые, она и людей вывозила с оккупированных территорий, и гуманитарку возила. У ее родителей под Белгородом дом, они выращивают цветы на продажу, это их бизнес. Однажды их теплицу сожгли. Это стало последним "звоночком", что Надин надо уезжать из России.
По словам друзей, сначала она недолго жила в Турции, денег вечно не было, иногда приходилось ночевать на улице. Потом уехала в Грузию, сняла небольшую квартирку в Поти.
– Мы все обалдели, когда услышали от нее, что она будет возвращаться в Россию, ведь понятно было, что ее пасли раньше и теперь в покое не оставят, все ее от этого шага отговаривали. Но она сказала, что донатов очень мало, жить просто не на что, дома ей будет проще. Так и сказала: "Ну а какие варианты?". И уехала, – говорит один из ее приятелей.
2 февраля 2024 года, через несколько дней после возвращения в Белгород, к ней домой пришли оперативники с обыском, сказали, что против нее возбуждено уголовное дело. А незадолго до этого задержали ее подругу за донаты – она переводила деньги Надин в помощь беженцам. После задержания и допроса Гейслер отправили в СИЗО. Друзья девушки в срочном порядке организовали для нее сбор в соцсетях на адвоката, и за день ей перевели 600 тысяч рублей.
Александр помогал Надин по техническим вопросам, после ее задержания он уехал заграницу.
– Обращений было очень много, у нас не хватало рук и не было финансовой возможности всем помочь, какие-то вопросы нельзя было решить дистанционно, для этого нужно было находиться в России, – говорит он. – Надин – очень честный, душевный, искренний и чистый человек, ей было больно от того, что не получается всем помочь, она не могла пройти мимо чужой беды. Она невероятным образом умудрялась разыскать людей, которых увезли в неизвестном направлении и которых все потеряли и передавала информацию родственникам, помогала заключенным, которые были в Белгороде, организовывала сборы для политзаключенных.
Такие люди как Надин, которые бескорыстно помогают другим, путинской России не нужны и не выгодны, считает Александр, потому что в фаворе у режима людоеды, которые за копейку и без лишних раздумий и вопросов поедут убивать людей в другую страну.
– Хочется верить, конечно, что когда-нибудь такие люди как Надин будут в России возглавлять министерства. Уверен, что там как часы бы все работало, – не сомневается Антон Стариков. – При Путине таким как Надин место только в тюрьме. Абсолютно людоедская история.
"В деле ни одного доказательства"
Дело Надин Гейслер выделяется даже на фоне самых одиозных процессов по госизмене, возбужденных в России после начала войны в Украине.
– Обычно в таких делах, связанных с финансированием ВСУ и так далее, есть хоть что-то (хоть какие-то скрины), что претендовало бы на роль объективного доказательства. Так вот, в этом деле нет ни одного такого доказательства! – говорит адвокат Прянишников. – Берем даже самые плохие показания, самых плохих свидетелей, в том числе, засекреченных. Они говорят лишь о том, что вот, да, мы знаем, она помогала выезжать семьям граждан Украины с оккупированных территорий. Эти люди возвращались в Украину, на ту часть, которая не находилась под оккупацией. В общем, даже недоброжелатели, в виде тайных свидетелей, в виде подсаженной ей в камеру следственного изолятора соседки, которая ее пыталась раскрутить на разговоры, не сказали ни слова про то, что имело место финансирование ВСУ. Нет ни слова на эту тему, нигде, ни у кого. Нет ни одного объективного доказательства, которое подтверждало бы, что этот тот аккаунт в Инстаграме контролировала Надежда. Нет ничего и по IP-адресам. Они не могут ничего подтвердить. Мы уже привыкли к тому, как идут такие процессы, но здесь они даже не попытались напрячься, хоть как-то придумать более квалифицированно, чтобы указывало на связи с ВСУ.
Все три состава обвинения опираются на пост в чужом аккаунте Инстаграма с реквизитами украинского банка и тот факт, что одна из волонтерок "Армии Красоток" – гражданка Украины, объясняет защита.
– И плюс ко всему, сам факт того, что она помогала именно гражданам Украины, был интерпретирован таким образом, что вот она враг и помогает врагам. А то, что вы этих людей и эту страну сами врагами назвали, сами придумали, сами обиделись и сами с этим живете, ну это уже никого не взволновало, – говорит Прянишников. – Основным критерием для того, чтобы ее обвинить в этом всем, является именно то, что она помогала гражданам Украины. При этом есть очень много волонтеров со стороны России, которые делали то же самое. Единственное, что они не делали – не помогали этим людям выехать дальше, на территорию Украины, в не оккупированную часть.
По словам координатора защиты Надин Гейслер, оперативники ФСБ, которые вели дело, сами понимали слабость своей доказательной базы, и все полтора года с момента задержания подозреваемой пытались склонить ее к признанию вины. В дело шли и уговоры, и угрозы, и давление на родственников, которые по-семейному очень поддерживали Надежду. Даже подсаженная к ней в камеру соседка пыталась разговорить ее не на новый уголовный состав, как это обычно происходит в случае политических преследований, а на доказательства уже предъявленного обвинения:
– На самом деле, я ни одно из этих дел о госизмене не считаю справедливым. Но если рассуждать как юрист, то в других делах хотя бы утверждалось, что тот или иной человек 100 долларов задонатил, и это нашли у него при пресечении границы. При въезде, например в Россию, нашли приложение иностранного банка, и там это увидели. Естественно, это тоже натягивание совы на глобус, насчет госизмены, но хотя бы какие-то попытки обставить все более-менее прилично. А здесь даже попытки не было. Все методы сбора доказательств указывают именно на то, что следствие с самого начала чувствовало свою слабость, слабость своей позиции, – говорит Прянишников.
Адвокаты уже готовятся подавать апелляционную жалобу, но максимум, на что надеются добиться – это небольшая корректировка срока.
– Судья, видите ли, изобразил из себя гуманного, и гуманность заключается в том, что вместо 27 запрошенных лет дал 22 года. Но когда человеку 30 лет, как Надежде, то сильно большой разницы нет – добавить к 30 годам 22 или 27. И то, и другое означает то, что у человека не будет ни семьи, ни детей. То есть, ничего того, за что у нас якобы борется сейчас государство.
После того, как был объявлен запрошенный обвинением срок, Надежда шутила, что попросит у суда прибавить к 27 годам один день – чтобы побить рекорд приговора, назначенного Дарье Треповой, осужденной за убийство z-пропагандиста Владлена Татарского. Это – защитная реакция, считает Прянишников.
– Я не уверен, что тот оптимизм, который она показывала, и те шутки, которые она говорила из клетки, это все признаки того, что она оптимистка, смотрит на все спокойно. Нет, я думаю, что это защитная реакция в ее психике. Это реальный для нее удар. Потому что на протяжении всего следствия она была жестко подавлена. А сейчас мы видим реакцию на такой жесткий удар, – говорит он.
– А после войны, как вы думаете, могут быть пересмотрены такие дела?
– Это, на мой взгляд, будет зависеть от того, на каких условиях она закончится. И кто после ее завершения будет у власти. Вот и все.
Из всех дел по статье "госизмена", возбужденных в России с 1997 года, почти 80% приходится на период после 2022 года, говорится в исследовании правозащитного проекта "Первый отдел". Агрессивное нападение России на Украину спровоцировало вал таких обвинений. Окончание войны, которое рано или поздно случится, не гарантирует, что эти дела будут пересмотрены.
– Мы не знаем, как и когда закончится война. Впрочем, наивно предполагать, что темп репрессивного аппарата с ее окончанием замедлится или остановится. Повода так считать государство не даёт: одних только дел о госизмене и шпионаже сейчас столько, что приговоры провозглашаются, вовсе не фигурально выражаясь, каждый день, – говорит глава "Первого отдела" Дмитрий Заир-Бек.
Число приговоров за госизмену, вынесенных женщинам, за последние два года, с 2022 по 2024-й, выросло в три раза, подсчитали Север.Реалии, опираясь на статистику Верховного суда России.
В 2020 году в России не было осужденных по этой статье женщин (общее количество выслушавших приговоры – 6 человек), в 2021 году их число увеличилось до трех (общее количество – 14). В год начала вторжения в Украину приговоры по делам о госизмене женщинам не выносили, но был осуждено 16 мужчин. В 2023 году – две женщины (и 37 мужчин), в 2024 году – сразу семь женщин и 138 мужчин.
Число дел о шпионаже в отношении женщин тоже растет, но незначительно: с 2020 по 2024 годы было осуждено четыре женщины, две из них – в 2024 году. За это же время за шпионаж приговорили 36 мужчин. По статье о конфиденциальном сотрудничестве (появиласьв 2022 году) приговоры выслушали две женщины (и 21 мужчина).
В 2025 году суды продолжают выносить приговоры по делам о госизмене. Север.Реалии обнаружили минимум 10 приговоров, вынесенных женщинам.
Часть из них вынесли суды, работающие на аннексированных и оккупированных Россией территориях. По одному приговору было вынесено Херсонской областях Украины и в Донецке, по два – в Запорожской области и в аннексированном Крыму. В Свердловской и Белгородской областях, Марий Эл и в Ставрополье – по одному приговору.
